1882-2024
142 лет общине в Москве
Статьи

Статьи

Хождение по водам или почему христианам следует верить в шестиднев

Хождение по водам или почему христианам следует верить в шестиднев
02.04.2017

В последнее время вопрос о буквальном толковании библейского повествования о сотворении мира за шесть дней вдруг приобрел особую актуальность для русских баптистов. Впрочем, по ряду причин он все чаще звучит из уст самых различных представителей евангельского движения по всему миру.  Этому способствует, в частности, быстрое укрепление позиций эволюционистов в академической среде, да и в общественном мнении в целом.

Если мы знакомимся с современным состоянием теории эволюции не по материалам апологетических центров, а по университетским источникам, вроде  курса Эдварда Ларсона «Теория эволюции: история разногласий» (E.Larson, Theory of Evolution: A History of Controversy, кстати, на мой взгляд, среди «неверующих» курсов  он один из самых щадящих), то нам открывается много интересного. Оказывается, с точки зрения современного академического консенсуса, теория эволюции – это вовсе не гипотеза, а общепринятый и безальтернативный закон, такой же, как законы сохранения энергии или массы.  Безусловно, кто-то когда-то решается в ней сомневаться, но таких деятелей академики гонят прочь в компанию к изобретателям вечных двигателей, специалистам по торсионным полям и прочим научным фрикам. Считается, что явление эволюции наблюдаемо, воспроизводимо, дает подтверждаемые предсказания и соответствует куче других критериев истинности. Теория эволюции развивается с потрясающей скоростью. То, что было актуально пять лет назад, сегодня может считаться антиквариатом.  Первоначальный же дарвинизм, с которым все еще сражаются христианские апологеты, отличается от современного, как паровоз наполеоновских времен от марсохода. Креационизм же в качестве науки вообще не рассматривается, т.к.  он не удовлетворяет базовым критериям научного исследования, как, например, фальсифицируемость (т.е. невозможно найти аргумент, который мог бы креациониста переубедить в истинности факта Сотворения).

В такой ситуации библейские христиане оказываются перед непростым выбором: признать реальность эволюции, разработав соответствующую систему интерпретации Священного Писания, или решительно отвергнуть эволюционную теорию.

Возможно ли сочетать веру в Библию и в эволюционное объяснение происхождения жизни и человека? Этот вопрос по большому счету остается для многих открытым. Попытки слияния эволюционизма с библейским учением предпринимались давно. Еще замечательный проповедник и естествоиспытатель Г.Драммонд, «самый христоподобный человек» по версии Д.Муди, решил показать библейские принципы обнаруживаемые в теории Дарвина. Его бестселлер «Естественный закон в духовном мире» (Natural Law in the Spiritual World) потрясал ирландских христиан конца XIX века. Да и сейчас можно найти примеры законченного богословия эволюции, например, в книге Д.Хота «Бог после Дарвина». Однако при изучении возможностей слияния библейского и эволюционного учений у меня возникало ощущение хождения по некому интеллектуальному болоту, когда, вроде, одна нога только нащупала твердую почву, а другая уже успела уйти на глубину. Если автор оказывался хорошим богословом, то дарвинист из него был так себе, и наоборот. А бывало, что обе ноги безвозвратно вязли в трясине. Типичен пример того же Г.Драммонда, которого в академических кругах просто высмеяли. Его стали чураться и верующие. Тому же Д.Муди пришлось долго оправдываться только потому, что он пожимал Драммонду руку при встрече, в связи с чем, кстати, великий евангелист и дал ему столь щедрую характеристику.

В данной статье я и хочу поделиться своим личным убеждением, которое возникло после многолетнего размышления над данным вопросом. Оно заключается в том, что вера в истинность библейского повествования и серьезное принятие эволюционного учения как реальности просто несовместимы. Свою точку зрения я никому навязывать не собираюсь. Я хочу просто поделиться некоторыми аргументами в пользу моего мнения, предоставив читателю право оценить их истинность, принять их или оспорить.

В Библии нет и намека на эволюционное учение

Итак, мой первый аргумент: Библия не содержит даже намека на эволюционное учение. Рассказ о творении существующего мира за шесть дней содержится в первой же главе Священного Писания (Быт.1). Любой непредвзятый читатель воспримет данный рассказ буквально. Книга Бытие представлена именно как древняя историческая хроника. Собственно, так это повествование до недавнего времени и воспринимали почти все, за исключением разве каких-нибудь мистиков вроде Моше Леонского, которые в принципе считали Библию набором тайных кодов и анафемствовали всем, кто пытался трактовать ее буквально. Сопоставляя различные даты, приведенные в тексте, многие богословы (от Бл.Августина до Дж.Ашшера) предлагали совершенно определенные даты сотворения мира с различной точностью. Они не всегда совпадали, даже чаще не совпадали, но были одного масштаба от 3 до 6 тыс. лет до Р.Х. План древней истории казался предельно ясным: творение за шесть дней, потоп, Авраам, Моисей, Давид, Христос, Царство Божие. И вот, уже в ХХ веке вдруг зазвучали голоса: а не начать ли нам толковать 1 главу книги Бытие как метафорическое описание многомиллиардного эволюционного процесса?

Вообще, мысль о том, что в текстах, предназначенных людям поздней бронзы (или раннего железа), вдруг появляются идеи, которым предстояло возникнуть спустя тысячи лет, кажется просто не заслуживающей рассмотрения. Серьезный библеист по этому поводу вряд ли будет высказываться вообще. Профессиональные же апологеты данный вопрос уже давно разобрали, как говорится, по косточкам, и пришли к однозначным выводам, с которыми трудно не согласиться. Да, книга Бытие говорит о создании мира в готовом виде именно за шесть дней, именно в прямом смысле с утрами и вечерами. В этой картине нет концепции суток, как периода обращения круглой земли, поскольку нет самой концепции круглой земли. Библейское представление о физическом устройстве мира примерно совпадает с общепринятым в древнем мире, которое мы видим хоть в аккадском эпосе «Энума Элиш», хоть в трудах Геродота. Но тем более, там нет дней в смысле геологических, астрономических или каких-нибудь других периодов. Вообще в библейском языке не существует слова «период» (средневековое слово “сфира” очевидно заимствованное), как нет и слов «календарь», «часы», «минуты». Надо обладать абсолютно дикой фантазией, чтобы представить себе древнего израильтянина, соотносящего скажем йом рвиии (т.е. среду, день четвертый) с мезозоем.

Описание творения в книге Бытие внутренне гармонично и самодостаточно. Оно демонстрирует понятную вселенную, которую Бог подготавливает для обитания человека, создавая в первые три дня обиталища полезных вещей (свет, море-небо и землю с травой), и населяя эти сферы обитателями (светила, рыбы-птицы, звери-человек) в последние три дня. А сводится все к тому, что надо праздновать шаббат. Нарратив первичного пролога столь же прямолинеен, недвусмысленен и историчен, как описание строительства храма или расселения народа в земле обетованной. Нужно ли его понимать фигурально? Если да, то в чем причина этого небуквального толкования, кроме попытки соответствовать современным космологическим представлениям? Некоторые утверждают, что Бог в первых главах Бытие нарочно представляет упрощенную картину сотворения, чтобы соответствовать интеллектуальному уровню древних израильтян. Но я не понимаю, зачем это было делать. Например, в буддистской космологии эволюция и миллиарды лет присутствуют, хотя буддистские тексты тоже относятся к древности. Если Бог сотворил мир не за шесть дней, а за миллиарды лет, почему Он об этом прямо не сообщает? Ведь эволюционистский нарратив в своем упрощенном виде, по большому счету, ничем не более сложен, чем тот, что содержится в 1 главе книги Бытие.

Мне кажется, тут мы встаем перед дилеммой: либо мы считаем, что рассказ о сотворении в Библии имеет характер мифа (в плохом смысле слова), что вызывает сомнение в достоверности и остального содержания этой книги, либо мы принимаем всю Библию, включая и ее космогонию, как божественное откровение, соответствующее реальности.

Все же предположим, что в результате какой-то качественной герменевтической эквилибристики мы пришли к тому, что первые главы книги Бытие не следует понимать буквально, либо они вообще не затрагивают вопросов творения. Тогда возникает проблема гораздо более серьезная, которая касается глубочайших противоречий идеологического свойства. Что подводит нас к моему второму аргументу.

Библия и теория эволюции предлагают фундаментально противоположные картины мира

Согласно Библии, той же первой главе Бытия, Бог создал мир совершенным. В мире нет никакого зла, смерти, даже смерти животных. Мир устроен так, что все в нем служит на благо человеку, например, казалось бы, недосягаемые звезды выполняют, оказывается, свою функцию: определяют времена и сроки. Вообще, человек – существо божественного плана. Он обладает неуничтожаемой душой, которую вдунул в него Сам Бог. На нем лежит вселенская ответственность. Чисто этические вопросы человечества имеют глобальную значимость. Так все зло, включая смерть (а смерть – это зло), возникает в результате поступка именно самого человека. Но искупительная работа Бога во Христе, в конечном счете, все зло преодолеет, первичное совершенство будет восстановлено. Итак, по Библии, мы живем в сломанном раю с хорошими перспективами реконструкции.

Чему же учит теория эволюции? Жизнь образуется из неживой материи. Сущностной разницы между живым и неживым нет. То есть прах есть, а Бога животворящего нет. Жизнь – не более чем «способ существования белковых тел». Живое отличается от неживого только способностью к репродукции и сохранению своей целостности за счет потребления внешних ресурсов.

Размножение живых существ происходит с экспоненциальным ускорением: отставание в размножении чревато вымиранием. Но мир устроен так, что подавляющее число появляющихся живых существ обречено на самую скорейшую гибель. Если у них есть нервная система, то гибель, зачастую, должна быть мучительной, чтобы эти существа ее старались избежать, хотя у них вряд ли получится. Таким образом, лютая смерть живых существ является естественным атрибутом жизни. Более того, на каком-то этапе эволюции жизнь сама в себе производит ограничение (предел Хейфлика), которое обеспечивает своевременную кончину ради комфортного проживания потомков. Впрочем, смерть нельзя рассматривать как зло, поскольку она является просто переходом одного вида организации материи в другой. В конечном счете, вся жизнь на Земле неизбежно иссякнет естественным образом. Планета опять станет безжизненным камнем, каким была до того, как случайные химические процессы породили самовоспроизводящиеся комочки белка.

При репродукции живых организмов часто возникают ошибки (мутации), что и обеспечивает изменчивость жизни. Мутации являются абсолютно случайным явлением. Большинство из них бесполезны или вредны, закрепляются только те, которые дают сиюминутное преимущество в выживаемости и размножении. Вся изменчивость принципиально вероятностна. Ни о какой гармонии речи тут не идет. С инженерной точки зрения живые существа устроены крайне нерационально и убого, подвержены болезням и нашпигованы бессмысленными рудиментами.

Согласно эволюционистам, из четырех миллиардов лет существования жизни, в течение трех миллиардов на земле обитали только простейшие микроорганизмы. Нервная система, как, впрочем, и многоклеточность, возникла абсолютно случайно. В какой-то момент она обеспечила относительное преимущество в трех фундаментальных потребностях живого существа: убежать, наесться и расплодиться. Человек отличается от животных только тем, что у него нервная система специфически развита так, что к многомиллионнолетнему концентрату похоти, агрессии и страха примешиваются еще и обезьяньи способности к социализации. Однозначно на вопрос о человеческом сознании современные эволюционисты не отвечают. Однако в целом ясно, что сознание – это атрибут мозга, связанный с наличием способности к восприятию иерархической сигнальной системы, называемой языком. Большинство специалистов по эволюции мозга склоняется к мысли, что сознание имеет феноменологический характер. Оно «кажется» своему обладателю, постоянно возникая, исчезая и изменяясь. Естественно, что ни о какой бессмертной или даже небессмертной душе речь тут идти не может. Человек – это прячущийся под респектабельной маской цивилизации распутный агрессивно-трусливый примат, обреченный на ежедневные муки с проблесками чисто животных радостей. Его ждет неизбежное небытие. Он таков от природы. Вся человеческая мораль или духовность развивается не иначе, как способ обеспечения стадной иерархии. Они лживы по сути; в их отвержении нет ничего зазорного. Человек лишен любой надежды. Ведь он – просто одна из форм изменчивых белковых комбинаций, которые имеют не более смысла, чем кислотные вихри на поверхности Венеры.

Итак, по теории эволюции наш мир представляет собой беспросветный и бессмысленный ад.  Другой теории эволюции у эволюционистов нет. Как можно сюда «впихнуть» библейское повествование? Для меня это непостижимо. Не кажется ли вам нездоровой картина, в которой Бог назначает некого троглодита Адамом, предварительно миллиарды лет употребив на евгенические эксперименты, неизмеримо превосходящие по своей жестокости самые буйные фантазии доктора Менгеле? Я не представляю себе, как можно славить бога, действующего через эволюцию.

Если вселенная эволюции и есть всамделешняя вселенная, то можно только процитировать Падлглума (Квакль-бродякль или Хмур в других переводах) из сказки Клайва Льюиса: «В таком случае вынужден заявить, что наши придуманные вещи куда важнее настоящих. Предположим, что эта мрачная дыра – ваше королевство – и есть единственный мир. В таком случае он поразительно жалкий!». Кто-то по наивности, наверное, может спросить: «Но разве в теории эволюции нет места Богу? Разве сам Папа Римский не провозгласил теорию управляемой эволюции как истинно каноническую?». И тут мы подходим к моему третьему аргументу.

Теория эволюции и Библия абсолютно друг в друге не нуждаются

Нет! Управляемая эволюция с точки зрения академической теории эволюции есть такая же лженаука как хиромантия или алхимия. За пределами Ватикана в это никто не играет. Если мы придем к университетским биологам с рассказом о шести периодах происхождения вселенной из книги Бытие, то нас просто поднимут на смех, потому что ничего подобного в науке нет в принципе. Библия отличается от науки как бином Ньютона от яичницы. Библия – это откровение Божие, а наука – плод наблюдения, обобщения и анализа. Библия неизменна от начала до конца, наука находится в постоянном быстром изменении. Библейская история у нас та же, что и во времена Давида, а современную историографию хорошо характеризуют слова израильского археолога А.Бирама: «Я поражаюсь, с какой скоростью меняется наше прошлое».

Вы говорите, что учение о шести днях творения ненаучно по академическим стандартам? А что в Библии научно? Может научно учение о воскресении  Христа? Пойдите в медицинский институт и спросите, при каких условиях мертвое тело может воскреснуть, приобретя при этом свойства левитации и проникновения через сплошные поверхности? Куда вас пошлют за ответом? Тут надо вспомнить, что античные образованные люди ничего не знали о клеточном устройстве человеческого тела и необратимых процессах, происходящих при умирании. Однако, когда они слышали проповедь апостола Павла о воскресшем Христе, они, не сговариваясь, реагировали одинаково: «Об этом мы послушаем тебя в другой раз. Большая ученость доводит тебя до сумасшествия». Сам Павел признавался: «Слово о кресте для погибающих юродство есть». Так может воскресение Христа – это тоже метафора? «Жив в наших сердцах».

Но кто-то скажет, что между рассказами о творении и воскресении есть разница: первое событие глобально, а второе локально, так что его историчность более вероятна, т.к. ее труднее опровергнуть. Но ведь в христианской доктрине воскресение – это также часть глобального события будущего суда и конца мира. А научны ли христианские эсхатологические ожидания? По современным астрономическим расчетам Земля еще будет вращаться вокруг Солнца с миллиард лет, после чего она потеряет атмосферу, и история жизни на ней прекратится. Нет никакой силы в наблюдаемой вселенной, чтобы этому воспрепятствовать. Второе пришествие Христа в этой картине столь же дико, как и шестиднев. То есть, если мы последовательны, то нужно понимать фигурально не только рассказ о сотворении, но и рассказ о спасении, о грядущем суде, о всех чудесах, всех пророчествах и т.д., поскольку все эти библейские пункты не соответствуют современному научному мировоззрению.

Я не вижу ни малейшей причины трактовать первую главу книги Бытие каким-либо образом, кроме самого прямого. От того, что христиане будут пытаться подстроить толкование Писания под веяния университетских наук, в Ареопаг их все равно не позовут. В научных институтах верующие  смогут работать, только убрав Библию в самый дальний карман, доставая  ее разве что в буфетах в развлекательных целях. Если не вводить кафедры богословия путем политического насилия и не апеллировать к оскорбленным чувствам верующих, то христианство  в науку может втиснуться только в выхолощенном виде, под личиной философской теологии, занудной и никому не нужной. Пути науки и знания через откровение по большому счету разошлись еще при Фалесе, а в современности они просто органически несочетаемы. Христианам нужно окончательно определиться, кому они верят: Божьему откровению в Библии или голосу мира сего. Усидеть на двух стульях не получится. Все известные мне попытки компромиссного богословия сводились либо к демонстрации невежества в вопросах современного естествознания, либо к представлению Писания в виде древнееврейской сказки с невнятными моральными аллюзиями. Если бы я был миллионером, я бы назначил крупную премию тому, что сможет вразумительно показать возможности слияния Библии и эволюционизма, но, думаю, в этом случае моим финансам ничего бы не угрожало.

Если же кому-то из верующих не дает покоя разительное расхождение библейской и научной картин мира, то предложить я могу только три пути.

1. Путь конспирологии

Можно считать, что академики злонамеренно скрывают от народа факты, которые, безусловно, подтверждают все, что говорится в Библии. Христианам нужно проникать в разные научные институты, выискивать нестыковки в теориях и гипотезах, и добиваться, чтобы библейские истины по-новому засверкали в университетских изданиях, показывая ничтожность дарвинизма перед силой Божьего откровения. Многие апологетические центры именно этим путем и идут. Безусловно отвергать этот путь я не буду. Но только хочу выразить свои опасения. Ведь когда-то наука уже была служанкой богословия (Philosophia ancilla theologiae). Было время, когда за небиблейскую трактовку мира можно было и на костер попасть. Но из благочестивого средневековья человечество пришло как раз в секулярную современность. Есть повод задуматься. Сейчас же, в пору, когда одиночки в науке вообще ничего не значат, а слово «метафизика» считается ругательным, кардинально изменить научный консенсус, вернув в него Библию, кажется задачей абсолютно фантастической.

2. Путь технического восприятия науки

Наука после Канта никогда не занимается метафизическими истинами. Любой серьезный ученый понимает, что все научные теории, даже самые фундаментальные, являются не более, чем некой моделью реальности, но ни в коем случае не самой реальностью. Современная наука носит технический характер. Она направлена на практические достижения и мало занята идеологией. В науке могут бесконфликтно сосуществовать две несовместимые теории, как квантовая теория и общая теория относительности, каждая из которых интенсивно эксплуатируется. Так, что биолог-христианин запросто может рассуждать о миллионах лет эволюции, как о неком удобном гипотетическом построении, при этом веря, что ни миллионов лет, ни самой эволюции в реальности не было.

Точно так же мы можем говорить о том, что на неком рисунке изображен мужчина лет пятидесяти,  обсуждать его черты, при этом прекрасно понимать, что никакого мужчины в реальности не существует. Уверяю, если вы скажете любому серьезному ученому, хоть Хокингу, хоть Докинзу, что вселенная образовалась чудесным образом в готовом виде 6 тысяч лет назад, или даже позавчера, то он пожмет плечами, но спорить не станет. Вообще, если мы принимаем возможность чудес, как явлений, принципиально не поддающихся рациональному анализу, не фальсифицируемых, то  вариантов объяснения у нас будет множество. Кстати, во всех курсах по эволюции, которые я брал (они все были американскими, правда), лекторы обязательно подчеркивали, что дарвинизм никак не отвергает христианской или любой другой веры. Наука такими вещами не занимается. Этот подход, многие считают сбалансированным, но все же…  Что-то в нем есть неправильного, приспособленческого. В нем не хватает евангельской категоричности и драматичности, энергии, зовущей идти и учить все народы. В нем нет христианского подвига и сражений до крови. Поэтому можно предложить еще и третий путь.

3. Хождение по водам

Это путь безусловной веры вопреки обстоятельствам. Однажды рыбака, по имени Петр, сильнейший шторм застал посреди Геннисарета. Многовековой опыт галилейских рыбаков подсказывал ему, что оказаться за бортом в такую погоду – это верная гибель. Но он вдруг увидел Христа, направляющегося к лодке прямо по воде. Петр встал, сделал шаг в пучину, и пошел навстречу Иисусу. Петру было очень сложно поверить, что вода выдержит его вес. Речь тут шла не о теориях, а о жизни. Но Петр сделал свой выбор. Первые главы Библии стоят как пробный камень веры. Найдет ли человек в себе силы поверить вопреки всему, чему его учили, о чем говорят вокруг, что привычно для разума? Сможет ли он переступить через авторитет столь почитаемой науки, которая дает человеку столько благ? Сделает ли он шаг за борт современной цивилизации, называемой в Библии «миром», чтобы очутится в стихии, где глаза и ум бесполезны? Первые главы – это предельно откровенный и до наивности простой рассказ о том, что Библия утверждает абсолютной реальностью. Поэтому я убежден, по-настоящему верующий человек обязан принимать рассказ о творении так же, как рассказ об искуплении и воскресении. Это базовая часть христианского кредо: «Верую в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли».

Я слышу осторожный вопрос: «А не опасно ли ходить по водам? Не утонем ли?». Хм. Конечно же, опасно. Запросто можно утонуть. Петр, вот, чуть было не утонул. Есть ли тут какие-то гарантии? Нет никаких, кроме откровения Христова в сердце и кроме слова обетования Божия. Вера – она на то и вера, чтобы не быть видением. Как сказал апостол, «надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и надеяться?» Но в том и состоит христианский подвиг, чтобы верить в слово Божие, полагаясь на силу Духа Святого, среди бушующей бури и в кромешной тьме.


Александр Попов
Выпускник МГУ им. Ломоносова. Доктор философии (IBTS). Преподаватель Московской богословской семинарии ЕХБ.

Источник: Христианский Мегаполис

Теги: наука, креационизм, эволюция, Библия
Назад в статьи