Хотим мы того или нет, но в каждой церкви есть свои формы управления и администрирования. Всем известны движения, имевшие место в истории, когда «беспоповцы» пытались создать общины, не имевшие «органов власти», но всем также и известны результаты подобных попыток – они не пережили своих собственных основателей. А, если и пережили, то трансформировались и породили собственные формы управления.

Учебники по экклесиологии говорят нам о трех основных формах управления церковью:

     
1- Епископальная

Поместные общины тесно связаны в одну деноминацию. Зачастую эти общины даже не называются «церквями». Когда представитель подобных взглядов произносит слово «церковь», он подразумевает целую сеть поместных общин (приходов), соединенных под главой епископа. Естественно, у епископа есть свой совет, консультативный или контролирующий орган. Но, сам епископ наделен серьезными полномочиями. Да, это и отражает этимология слова, так как в греческом языке, как известно, слово обозначало «блюститель, надзиратель». Епископ назначает и рукополагает священников (пасторов), он же их снимает (в случаях, когда они опорочили имя церкви), он представляет церковь перед государством, он (или назначенные им люди) следит за чистотой вероучения, за ним последнее слово во многих текущих делах церкви.

       
2- Пресвитерианская

Эти общины могут быть связаны деноминационными узами или нет, у них может быть надстройка в виде союза церквей или нет, они могут носить одинаковые названия или нет, но главное, что их объединяет – это то, что общиной руководит совет пресвитеров (старейшин – с греческого). Иногда эти церкви разделяют служение пастора и пресвитера, иногда – они считают эти термины синонимами. Дело здесь в том, что авторитет (власть, право руководить) принадлежит совету равных по статусу людей. И, даже в случаях наличия деноминационных надстроек, церкви имеют достаточную независимость от лидеров конфессии. Право решать, кого избирать на руководящее служение принадлежит церкви. Это один из вариантов так называемой репрезентативной демократии. Общее собрание общины выбирает пресвитеров, пресвитеры руководят жизнью общины. В некоторых случаях даже применяется принцип ротации – в совет могут попасть многие члены церкви, соответствующие требованиям, описанным Павлом в посланиях к Титу и Тимофею.

        
3- Конгрегациональная

Здесь главный орган управления – народное вече. Практически все вопросы принимаются общим голосованием. Так называемые членские собрания собираются довольно часто, и на них выносятся почти все вопросы церковной жизни – от выдвижения на пастора и позиции по этическим вопросам до реконструкции здания и ремонтных работ. Церкви, исповедующие эту форму правления, очень часто повторяют тезис о независимости поместных общин. Они искренно верят, что каждой поместной церкви даны Господом все необходимые дары, видение и понимание своего вероучения для ее эффективной жизнедеятельности. Общины выбирают себе пасторов и сами их рукополагают, хотя они и могут пригласить пасторов из других церквей, но явно никак не для особого благословения или передачи благодати – это будет скорее как приглашение гостей на собственный праздник.

Интересно, что именно последняя форма управления церкви заявлена как «евангельская» в уставах и вероучениях церквей ЕХБ на территории бывшего СССР и в рассеянии. На многих съездах и конференциях повторяется тезис о том, что баптисты или евангельские христиане баптисты или просто евангельские христиане верят в независимость поместной общины. При этом, практически все имеют то, что я назвал «надстройкой» - орган, объединяющий поместные общины в один союз (альянс, ассоциацию и т.д.). Практически все выбирают руководителя этого органа, называя его, правда, по-разному. В некоторых местах он обозначен как председатель союза (таких, кстати, все меньше), в большинстве же мест его называют епископом. Во времена СССР термин «епископ» даже не упоминался. Употреблялся тогда концепт «старший пресвитер». Хотя форма управления в те годы была почти епископальной.

Времена свободы принесли новые контакты. Особенную активность в Восточной Европе проявляли так называемые «южные баптисты» из США. По многим причинам они понравились нашим братьям. Могу перечислить лишь несколько из них: 1- этический и богословский консерватизм; 2- ревность и активность в деле евангелизации и открытия новых церквей; 3- открытость в финансовой помощи (в 90-х она была особо ощутима); 4- эксклюсивизм, то есть, непринятие в качестве партнеров, а иногда и братьев, представителей других христианских конфессий. Самим «южным» Восточная Европа также понравилась. И для этого также есть свои причины, которые я здесь приводить не буду, так как эта тема достойна отдельного анализа. Скажу лишь, что для этого есть очень серьезная историческая предпосылка. В 1920 году в Лондоне состоялось подписание соглашения основных миссионерских агентств и деноминаций, которые соотносили себя с баптистами. Данное соглашение представляло из себя документ о согласовании своих действий и «разделе» сфер влияния. Например, юг России (естественно, и Украина), Румыния (естественно, и Бессарабия), Италия и некоторые другие регионы Европы закреплялся за Южной баптистской конвенцией. Прибалтика – за «северными» американскими баптистами и шведами. Там еще присутствовали англичане, шотландцы (как отдельная делегация) и другие.

Так вот, миссионеры от «южных» научили нас независимости церковных общин.    

И во многом мы им поверили. Многие поместные общины (особенно там, где пасторы были по своей природе активными) завязали новые контакты, принялись осуществлять различные проекты, готовить новое поколение лидеров/служителей, рукополагать их. Другие же, наоборот, с большой осторожностью принимали все новшества, стремясь к коллегиальному стилю руководства (причем, не на уровне общины, а на уровне союзов).

По прошествии двадцати лет, в результате мы получили некий симбиоз абсолютно несовместимых форм управления. Одни искренно верят в автономность поместных общин и рассматривают союз лишь как представительский орган с определенными полномочиями вести переговоры с государством, другими конфессиями. Кроме того, это крыло понимает, что такому органу как «союз» будет легче координировать вопросы образования и больших миссионерских проектов. Другие же, с каждым годом усиливают тенденцию к епископальной форме правления, пытаясь все больше и больше вопросов передать в компетенцию региональных представителей союзов. Они хотят оставить за поместными общинами лишь право проводить богослужения, и руководить внутри-церковными проектами (посещение больных, назидание, общение и т.д.).

Вопросы же этики, богословия, формы прославления (во многих случаях)  и многие другие оставить за епископами. Находятся и те, кто желает сохранить единство и пытается «угодить» и одним, и другим. Правда, с сожалением могу констатировать, что это становится все сложнее и сложнее.

Таким образом, почти все говорят о кризисе, пытаясь объяснить его субъективными причинами. Но мне кажется, что истинная причина – это кризис системы. Пытаясь сохранить две формы управления, мы оставляем недовольными и одних, и других. Как долго это недовольство будет проявляться лишь пассивно, наверное, никто не может сказать. Но, явно, что эти формы являются взаимоисключающими. И хоть в наших уставах и прописано, какие прерогативы остаются за поместными общинами, а какие – за представителями союзов, в наших кругах сильна еще и «устная» традиция. Практически никто из восточно-европейцев не считает устав организации единственным приоритетом при разрешении разногласий. Ведь мы ссылаемся и на Библию, и на простые человеческие очевидные истины, и на пример братьев из других стран и предыдущих поколений. Всему этому есть место под солнцем.

Только как со всем этим жить и вести церковь?

Мои наблюдения показывают, что крыло, ратующее за автономность поместных общин по большинству вопросов, скорее готово сохранить духовное единство и свое членство в союзе церквей. Они практически единогласно утверждают, что церкви должны быть разными, что в одном союзе вполне могут ужиться и более консервативные и более свободные церкви; и церкви, исповедующие кальвинизм, и арминианство; и пуританские, и миссиональные церкви; и последователи Мак-Артура, и симпатизанты эмержентов… совсем другая картина вырисовывается при внимательном вслушивании в речи последователей «жесткой руки». Они настаивают на усилении роли епископов. В качестве основного лозунга, конечно же, используется беспроигрышный (по их мнению) вариант о сохранении «евангельской» истины. К сожалению, под «евангельской» истиной преподносятся часто вопросы не то, чтобы второстепенные… в моем списке они занимают место где-то между 3457 и 487679: какие гимны петь, а какие – нет… при каких песнопениях вставать, а при каких – нет… на какие темы можно проповедовать с кафедры, а на какие – нет…

Большинство из любителей церковной автономии вряд ли себе позволят публично оскорблять непохожие на них поместные общины. Если они иронически и отзываются о чем-то, то лишь о взглядах и позициях. Но… при этом многократно слышат в свой адрес обвинения, осуждение, оскорбления… к сожалению, не всегда – в лицо. Парадоксально, но «независимых» часто обвиняют в расколе церквей и союзов. Хотя, именно радикалы-консерваторы по факту и ведут церкви к расколу, запрещая, отлучая, осуждая. История, кстати, это подтверждает – Мартин Лютер не хотел раскола Католической церкви, он лишь обратил внимание на определенные моменты, которые не соответствовали Евангелию. Результат – отлучение от Церкви-матери и основание нового крыла, под названием «лютеранство». Штундисты не хотели начинать ничего своего, они многие годы ходили на причастие и исповедание в Православную Церковь, и при этом просто собирались по домам для чтения и изучения Писания. Результат – отлучение от Церкви-матери и начало нового баптистского движения на юге Российской империи. И таких примеров, можно привести множество.

Мы, как евангельские христиане, должны понять, что Новый Завет показывает нам множество разнообразных и непохожих друг на друга церквей, которые признавали друг друга за братьев (хотя и там появлялись сторонники унификации). Мы обязаны определиться в том, что же нас объединяет. И если уж мы называем себя «евангельскими», то в этом списке не могут быть моменты, не прописанные в Евангелии черным по белому. И, определившись в главном, дать место свободе друг для друга. Не вмешиваясь, не осуждая, а принимая, уважая и оценивая дела друг друга. 

Владимир Убейволк

Источник: Блог Владимира Убейволка