1882-2024
142 лет общине в Москве
Статьи

Статьи

О предании и традициях в современном христианстве России

О предании и традициях в современном христианстве России
10.08.2015

1. История темы, история проблемы

Тема предания и религиозных традиций в современной России содержит проблему. Эта проблема оказывает сильное влияние на развитие отношений между различными ветвями Церкви Христовой. Но проблема лежит не внутри предания или традиции, а между Священным преданием (традицией) и Священным писанием. Она звучит следующим образом: что является авторитетом для христианина — только Священное писание или вся церковная традиция, т. е. Священное предание.

Тема актуальна для развития взаимоотношений православных и протестантов в России, но возникла очень давно, практически была заложена в российское христианство при его появлении на Руси, т. к. христианство пришло, сопровождаемое письменным источником на отечественном языке. Письменным источником был кирилло-мефодиевский перевод Евангелий, Деяний апостолов, Псалтири, книги Притч, а опытно переживаемой практикой духовной жизни была - традиция Византии.

Русским, принявшим по решению князя Владимира новую религию, нужно было осваивать как строй духовной культуры византизма, так и образ мыслей христианства. Образ же мыслей лучше всего фиксирован в текстах. Русские князья не имели намерения быть вассалами Византии, по этой причине и сами читали первоисточник, и поощряли отечественную богословскую мысль.

Примечательно в этом отношении высказывание митрополита Иллариона в «Слове о законе и благодати»: «Вера от Бога, а не от греков!». Он отталкивается в своем мышлении от идей письменного текста, что и естественно при освоении новой духовной культуры. Но, конечно, в целом, русская духовность пошла по пути освоения византийской модели.

Дальнейшее сложное развитие русской духовности привело к утверждению прежде всего обрядоверия, что было и естественно для «душевной» по своей внутренней сути Руси. Когда духовное в своей сущности христианство пришло на душевную почву Руси, Русь восприняла в христианстве то, к чему была готова — его душевную сторону.

Процесс «вырастания» в дух Христова Евангелия начался, но продолжался естественным для культуры русского общества путем — путем постепенного переживания общения с Богом на путях собственного духовного выбора, притом неравномерно. Если находившаяся под татарским игом юго-восточная часть Руси основывалась на аскетическом созерцании монахов, то на северо-западе, где не было татар, а продолжалось естественное, основанное на усвоение книжного учения развитие, возникла критика на строй русской религиозной жизни, причем по таким направлениям, как отрицание церковной иерархии, обрядоверия, стяжательства.

Эти идеи можно было получить простым и естественным путем — через чтение Евангелия и Деяний апостолов. Так движение книжных православных XIV века («стригольников») было уничтожено физически, но продолжало оказывать влияние на дух православных христиан Северо-Западной Руси, так как идеи можно преодолеть только более высокой духовностью, а не запретом.

По этой причине в XV веке они «воскресли» в движении «жидовствующих» во время присоединения Новгорода к Московскому государству Ивана Третьего. Основанием была все та же передававшаяся из века век «книжность» веры новгородцев и псковичей.

Удивительно, но основная линия критики со стороны официальной церкви на этих «еретиков» состояла в том, что они использовали Ветхий Завет. Действительно, они его знали, так как переводы в старославянском виде уже существовали.

Архиепископ Геннадий решил вопрос по существу! Он стал собирать со всей России библейские переводы, которые затем и были опубликованы в Геннадиевской Библии1. И началось более глубокое уже в рамках официальной церкви ее изучение, хотя, конечно, вынужденный характер этих действий, традиция иного образа церковной жизни вызывали пассивное отношение к Библии у большого количества священнодействующих служителей. Однако, для русского народа важно было, что тексты из Евангелий и Деяний апостолов входили в круг храмового церковного чтения2.

Немногим позже столкновение позиций официального православия с «книжным» христианством произошло в Москве, теперь уже прямо при дворе Ивана Третьего. Предводителем этой псевдоереси был дьяк-дипломат Федор Курицын (запись о роде которого была внесена в Бархатную книгу высших родов России). Из уст Федора звучала критика на Предание, но с опорой на Писание. Иосиф Волоцкий на соборе 1504 года добился отвержения позиции еретиков.

Важно отметить, что евангельское движение в России шло своим путем, но путем, параллельным соборному движению в Западной Европе. И на Западе, и в России инициативы по реформе Церкви изнутри оказались безрезультатными. Но в настоящий момент важно показать, что подход евангельского движения, ориентированный за авторитет Священного Писания в противовес Священному Преданию, для России является возникшим естественно и самобытно.

Евангельская традиция потому и называется евангельской, что нашла очень важную идею для оживотворения христианской жизни, идею, через несколько веков легшую в основу Реформации, а именно - возвращение к образцу I века, к слову Христа и апостолов через текст Священного Писания.

История евангельского движения в России позже (через два века после стригольников) включила влияние собственно протестантизма (лютеранства, реформаторства и даже англиканства). Но основной вопрос богословской дискуссии между евангельским и православным христианством нашей страны продолжал состоять в оппозиции приверженности или совокупной церковной практике (Преданию, Традиции), или исключительно Священному Писанию.

Как можно увидеть из приведенных примеров, оппозиция Предание-Писание носит общехристианский характер. Она родилась как попытка решить проблему адекватности практики Церкви Христовой учению ее Основателя, Иисуса Христа.

Вопрос остается актуальным и в XXI веке, так как не разрешен. Оппонирование православного и евангельского подходов продолжается, нанося серьезный урон исполнению воли Божьей в нашей стране.

2. Современное состояние проблемы

Корень проблемы заключен в том, что парадигмы, сложившиеся исторически, имеют основания в движениях человеческих сердец (говоря языком науки - страстях), то есть в исторических устремлениях чувств. Эта идея впервые выражена Ойгеном Розенштоком-Хюсси3. Страсти же обусловлены подчас уникальными сочетаниями факторов, влиявшими на мироощущения людей в ту или иную эпоху.

Одна из обсуждаемых парадигм, - православная (в сущности, «старохристианская», имеющая начало в апостольское время, но раскрывшаяся в полноте, начиная с конца I века), - основывалась на идее жизни с Богом, со Христом, в Духе Святом, исходящей из усвоения Евангелия как идеи, а не буквы («И ныне предаю вас, братья, Богу и Слову благодати Его, могущему назидать вас более и дать наследие со всеми освящёнными» - Деян. 20:32). Для нее и новозаветные Писания апостолов и учеников Христа были лишь краткими, частичными и нередко возникшими по случаю записями основных ценностей новой жизни во Христе.

Суть движение сердец в этом направлении может быть оформлена следующим образом: «Жизнь, а не буква». Но для христиан первых веков были важны и записи (они их перечитывали), что и вошло в традицию отношения к ним - записи фиксировали единое мнение слушателей об их духовном опыте; они могли быть арбитром в полемике. Таковым было ощущение жизни в те далекие времена, и, конечно, оно соответствовало ей.

Другая, - евангельская (нередко – «протестантская», как ее воспринимают многие), - парадигма сложилась во времена критики исторической церковной практики. Практика как результат творчества людей настолько далеко ушла от письменных источников, конечно, ограниченно фиксировавших действительность, но сохранивших в сравнительной неизменности идеи и ценности Нового Завета, апостольского времени, что невольно возникал вопрос: то, что практикуется современными христианами XIV-XVI веков (или и более позднего времени), является ли вообще христианством?

И записанное Cлово говорило: произошел отход от первоначальных духа и буквы Евангелия. Носители этих убеждений были людьми, умевшими читать и мыслить на основе прочитанного. Движением их сердец была верность первоначальному Евангелию. Конечно, это тоже страсть, хотя и адекватно соответствовавшая времени, но, в свою очередь, имеющая границы жизненного охвата.

Итак, столкнулись две парадигмы: парадигма полноты жизни в Боге, Христе, Духе Святом, охватывавшей все христианское бытие, и парадигма верности Божьему Слову в противовес человеческим обычаям. Противники видели слабые места друг друга и указывали на них публично. Староцерковные богословы говорили об ограниченности опоры только на Писание как о главной слабости евангельской позиции; евангельские теологи - о принципиальной поврежденности человека в усвоении и исполнении Божьей воли, что неминуемо ведет к искажениям и даже развороту в сторону «человекобожия» в результате исторического развития Предания.

Современность XXI века свидетельствует об обострившемся конфликте глобальных мировоззренческих систем (атеизма, теизма, пантеизма) и различных конфессий, выросших внутри этих систем, но очень усилившихся и пытающихся победить, чтобы доминировать даже в глобальном масштабе. Христианство, привлеченное правящей элитой мира для оправдания ее деятельности, в значительной мере редуцировалось под интересы правящей элиты, обнаруживая в этой форме своего существования значительные изъяны мировоззрения, что привело к прямому противоречию воле Бога.

Но по условиям Божьего Откровения христиане сильны только тогда, когда верны истине, исходящей от Самого Господа. Таким образом, внутренняя церковная причина необходимости исследовать природу кризиса практики Церкви Христовой дополняется внешней. Критики христианства имеют успех, когда «бьют» по действительным слабостям Церкви, закрепившей в своей практике, обычае, предании то, что было близко сердца людей в давние времена, но в настоящее время кричаще диссонирует с Евангелием.

Проблема Писание-Предание является очень важной, ее решение либо разрушает, либо укрепляет фундамент современного христианского мировоззрения. Она должен быть исследована, чтобы найденное решение, как решение Иерусалимского собора I века (Деян. 15), удовлетворило чаяния христиан, успокоило их совесть в Господе, соответствовало воле Бога и обеспечивало тем самым победу Царства Божьего (естественно, не в физическом, а в духовном смысле победы истины над ложью).

3. Научный и богословский подходы

Понятия Предания и Традиции глубоко разработаны в православном богословии (ввиду необходимости защиты богословской позиции православной Церкви) и в социологической науке/науках, исследующих все сферы передачи человеческого опыта новым поколениям. Основой для богословского привлечения данных науки является позиция, что все, открываемое людьми, предназначено им от лица Самого Бога. Это Его Общее откровение.

Христианское богословие берет Особое Божье откровение как методологическую основу для подхода к открытиям, сделанным людьми относительно Общего Божьего откровения. Данные Общего откровения вбираются христианами в создаваемую ими целостную картину мира, предназначенного Богом для познания человеком. За познанием же следует процесс управления землей (Быт. 1:26: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они... над всею землею...»), что и естественно как переход теории в практику.

Привлечение данных науки христианским богословием позволяет иметь некоторого посредника, чтобы мог находиться выход при остром оппонировании традиций богословской мысли староцерковного и евангельского движений. Отметим, что термин «староцерковный» представляется более полезным для дискуссии, чем термин «православный», так как в термине «православный» есть большая доля оценочности, которая в богословском исследовании не только не полезна, но и вредна.

В настоящей статье нет необходимости излагать староцерковные, евангельские и научные определения традиции, предания. По этому вопросу написано множество статей и книг. Но ощущается нужда предложить некоторый иной подход, который позволял бы с уважением относиться к достижениям православной мысли относительно Предания и, вместе с тем, открывал бы выход из замкнутого круга рассуждения только в парадигме православия (или староцерковности). Представляется, что евангельская находка и независимый подход науки могут быть плодотворно соединены с достижениями православных богословов.

4. Предложения для нового подхода к анализу христианских предания и традиции

4.1. Об Откровении и Открытии

Итак, все доказательства оппонирующих сторон исходят из практики применения двух парадигмальных установок:

1. жизнь, а не буква;

2. верность Писанию.

Их сближение на практике оказалось невозможно. Причиной является неверный методологический подход. Стороны используют артефакты сложившихся богословских культур, которые принципиально «не слышат» друг друга. Фактически речь идет не о поиске истины Божьей, а о установлении доминирования одной из уже сформировавшихся позиций. Но Господь сказал устами апостола Павла, что мы должны «познавать, что есть воля Божья благая, угодная, совершенная» (Рим. 12:2). Именно она, воля Божья, должна стать «общим знаменателем» в диалоге.

Как соотносятся та или иная культура церковной практики с волей Божьей?

Представляется необходимым произвести детализацию понятия «воля Божья». Воля Божья - это Откровение Бога (Общее и Особое), но пропущенное через восприятие человека - Открытие. Откровение для людей никаким иным способом не может быть выражено, как через их восприятие. Это восприятие рождает Открытие относительно Откровения, налагая «рамку» человеческой гипотезы на воспринимаемое явление (в данном случае Откровение).

Все слабости человеческой природы проявляются в этом акте. Божье Откровение всегда искажено в человеческом Открытии. Но исторический процесс развития человечества проходит так, что Открытие, будучи примененным на практике, получает апробацию, в которой происходит уточнение Открытия относительно Откровения. Открытие человеческое всегда динамично, экспоненционально.

Бог также расширяет и Откровение, но особым образом, когда того Сам хочет.

Существует две логики человеческого познания Божьей воли:

1. Откровение на длительный, хотя и ограниченный период, константно. В этих условиях Открытие только уточняет его восприятие (например, Закон Моисеев как Открытие, передавшее Откровение, длительное время (т.е. до прихода Иисуса Христа) только познавался и переживался с помощью Открытия);

2. Откровение расширяется, и Открытие должно учитывать как это обстоятельство, так и несовершенство человеческой природы, познающей Откровение (человеку нужно преодолеть две трудности одновременно; пример - время Нового Завета для Израиля, когда происходит резкий скачок в Божьем Откровении, и его нужно было осваивать через познание и переживание в виде Открытия).

Церковь Христова в послеапостольский период снова оказалась в ситуации константного Откровения Божьего. Она может уточнять его понимание и заниматься практикой применения, но нового Откровения со времени последнего апостола нет.

Таким образом, можно говорить, сравнивая представления Израиля и Церкви в целом, как различия, имеющие в основе революционное расширение Откровения (произведенное Иисусом Христом), а различия внутри представлений Церкви - как имеющие природу уточнения Открытия относительно константного Откровения, данного Мессией.

4.2. Об Открытии и культуре

Открытие - это всегда шаг веры, но веры в общепсихологическом смысле этого слова. Природа человеческого мышления требует установления аксиом, оснований, которые являются просто наблюдениями, которым отдается предпочтение после определенной мыслительной работы и которые впоследствии не изменяются. Открытие относительно Откровения формирует Догмат (др.-греч. dogma — мнение, учение, решение)4. Это действие, подобное действию судьи, избирающего наиболее соответствующее ситуации решение. Оно - решение веры в общепсихологическом смысле. Вера принимает нечто как истину (т.е. адекватное отражение реальности), но отличие веры от суеверия в том, что у истинной веры есть достаточные основания, а у суеверия - нет.

Понятие Догмата уже понятия Открытия, так как фиксирует решение конкретных людей в конкретной ситуации. Открытие предстает в форме Догмата. Для человеческой практики мыслители вырабатывают множество Догматов. Догматы появляются различным образом, например, через размышления наиболее одаренных людей, которые принимаются сообществом как вполне соответствующие практике сообщества. Догматы нередко бывают более движениями сердца (страстями), нежели доводами разума, но они начинают работать как неизменные основания. Догматом может стать многократно повторенная практика - обычай. В свою очередь Догматами становятся решения судьи или общественного лидера и т. д.

В больших централизованных системах Догматы координируются.

Догматы - столпы культуры, ее каркас. Действия людей в сообществе есть культурное творчество (отдельных личностей или субсообществ). Множество факторов исторической реальности воздействует на людей, и они, руководствуясь обычаями, решениями судей, правителей, догматами веры и другими факторами этого ряда, живут, принимая множество решений вторичного по отношению к каркасу культуры.

Естественно, что когда возникают проблемные ситуации внутри культуры, происходит аппеляция к авторитетам догматического уровня (в широком смысле этого слова, относящемся не только к религиозной жизни, а ко всей практике сообщества).

Однако, соотнесение аргументов из разных культур с разными догматическими основаниями и, тем более, разным опытом не может быть продуктивно. Именно этот процесс и происходит в дискуссии православных, католиков и протестантов.

Дело осложняется еще и тем, что все из этих религиозных культур ориентируются на Божью волю, Откровение, но при этом неспособны признать право христиан из других культур слышать Бога их оригинальным образом, равно как и действовать в соответствии со сделанными Открытиями.

4.3. Динамика жизни церковных культур и их смен

Церковные культуры в большинстве случаев привязаны к более широким человеческим культурам и являются их частью. Иначе и быть не может, так как отношения с Богом являются свойством человека как существа.

По этой причине необходимо учитывать влияние на человека всех факторов жизненной реальности, которые затем отражаются в собственно религиозной практике.

Естественно, что на культуры стран (или групп стран), в которых развивались всякий раз преимущественно православие, католицизм, протестантизм, существенным образом оказали влияние эти формы христианства. Но печальным оказывается факт, что возникшие церкви ценят более свое культурное своеобразие, нежели общую духовную основу Евангелия.

Существенно то, как формируются культурные формы христианства. Они, как связанные с культурой страны, обязательно испытывают влияние всех факторов, влияющих на развитие народов - экономических, географических, политических, социальных. Всякий раз исторические ситуации дают не только различные наборы факторов и их вкладов в культуру исторического момента, но и духовную реакцию на них (новые страсти). Сложившиеся национальные культуры «чувствуют» новую ситуацию в соответствии с духовной парадигмой, лежащей в основе духовного генотипа народа и только корректируют представление о жизни на ее основе (корректируют Открытие). Однако, возможно и возникновение новых культур, которые чаще всего являются ростками, побегами от старых, но усвающими новую парадигму времени. Возникает разрыв, новые основания для Открытия, новых Догматов, новое культурное творчество.

В человечестве есть культуры, уходящие корнями в тысячелетия (например, китайская, индийская, иудейская), и есть культуры, не просто производные от них, но революционно противостоящие им. Революции совершались под влиянием смены географии, типа экономической деятельности, мировоззренческих обновлений.

В христианстве все эти события отразились на национальных церковных культурах. Если в культурах имперского типа, старых и современных, само государство было заинтересовано в единстве мировоззрения, общественной культуры, то и христианские культуры стремились к унификации вероучения и церковной практики. Когда в рамках политических альянсов происходило взаимодействие уже сложившихся христианских культур (например, православия и католицизма, выразившегося в результирующей форме униатства; или католицизма и протестантизма в США), то Открытия и Догматы относительно Божьей воли и Откровения начинали включать и новые влияния от других Открытий и Догматов.

Напомним, что предметом данной статьи является не столько исследование уникальных исторических практик-культур, сколько вопрос "Каковы возможности плодотворного сосуществования и взаимодействия различных церковных практик, традиций, преданий?"

Историческим фактом современности является стремительно увеличивающееся многообразие мировоззренческих реакций на жизнь. Все вместе они в той или иной мере стремятся дать верную реакцию на глобальную ситуацию. В этих условиях христиане не могут более спокойно чувствовать себя в рамках личного, семейного, общинного, деноминационного, конфессионального, церковного (мегаконфессионального) мировоззрения. Вызовы христианству - это вызовы альтернативных мировоззренческих систем, которые в иных случаях вообще отвергают существование Бога, в иных снимают задачу ответственности перед Ним. Борьба мировоззренческих парадигм сопровождает борьбу культур сообществ за доминирование. И для оппонентов уже важна не столько победа истины, сколько политическое самоутверждение.

Но христианство осознает себя верным Божьему предназначению о человечестве в его истории, устремляющейся в будущее, в Царство Божье. Это не только верность Богу, это верность проекту Великого поручения Иисуса Христа (Мф. 28:18-20), это верность приготовления Церкви-Невесты к небесному браку Агнца Христа.

Иными словами, Церковь не может просто следовать за борьбой национальных или глобальных элит, она должна, познавая Божью волю, осолять человеческое общество, направляя его к реализации Божьего наказа Адаму, хозяину земли. Человечество должно дать отчет Богу об управлении землей во время, предоставленное Богом, и Церковь является лидером этого процесса, так как она состоит из людей, примирившихся с Богом, наполненных Святым Духом и посвятивших себя исполнению Божьего замысла.

Единство непохожих - это принцип для решения современной проблемы Церкви.

5. Современная российская духовная христианская культура внутри себя и в культуре общества (что является вызовами, как искать Божье откровение для современной христианской культуры)

Современная христианская культура включает в себя три основных христианских церкви - православную, католическую и протестантскую. Доминирующей национальной ветвью, сформировавшейся от византийского импульса, является Русская православная церковь. Ее традиция самым непосредственным образом связана с жизнью российского государства, российского народа.

Предание Русской православной церкви вобрало в себя не только византийский подход к Божьему Откровению, но и староцерковный. Вместе с тем, большое влияние оказали собственно славянское начало, связанное с кирилло-мефодиевской Библией, а затем деятельность Московского государства и Российской империи.

Этот образец христианской культуры переживал свои кризисы. Пожалуй, самым сильным был кризис коммунистического периода, так как совершился массовый отход россиян от христианства и религии в целом. Адекватность новой реальности постсоветского времени, адекватность в соответствии Божьей воле - большой вызов времени. Можно предполагать, что традиционные рецепты предыдущих веков могут оказать только частичную помощь. Но поиск должен, прежде всего, инициироваться самой Русской православной церковью, так как в противном случае даже добрая помощь со стороны других христианских церквей будет восприниматься ею как попытка доминирования.

Католическая традиция в России (особенно после разрушения Советского Союза) - это более присутствие отдельных представителей католицизма на территории иной религии, чем функционирование реального российского католицизма. После ухода Прибалтики, Украины и Белоруссии деятельного участия католицизма в Российской Федерации нет. Но, естественно, российские католики должны развивать парадигму национальной российской католической церкви, так как в противном случае трудно ожидать даже не роста, а просто существования католической модели христианства в России.

Протестантская традиция в нашей стране могла бы оказаться в положении католической, но ее природа сложнее католической. Как уже говорилось выше, католицизм есть развитие все той же старохристианской парадигмы, как и православие, а евангелизм - это альтернатива этой парадигме.

Протестантизм вошел в евангельскую традицию двумя веками позже ее возникновения на Руси. В евангельской традиции есть ответ на жгучий вызов, который звучит в адрес старохристианских церквей - протест против отхода Церкви от Евангелия. Дело не в авторитете традиции (евангельские христиане имеют свои сложившиеся и уже устаревающие традиции), дело в том, что человеческая практика Открытия, процесса догматизации и культуры должна постоянно поверяться Откровением. А Священное Писание ближе всех письменных источников, которыми пользуется Церковь, стоит к Божьему откровению (особенно откровению новозаветного типа).

В Ветхом Завете голос пророков звучал постоянно, чтобы могла произойти оценка соответствия жизни Израиля Закону Моисееву. Налицо принцип некоторой ущербности авторитета человеческой практики, и эта ущербность преодолевается вмешательством Божьего слова, однажды зафиксированного в неизменной форме как эталон. Таким образом, протестантизм продолжает использовать для ответа на сущностный запрос Церкви как целостного организма «Верна ли она Откровению Иисуса Христа?» обращение к Священному Писанию.

Но, как уже и отмечалось выше, российская христианская Церковь не может удовлетвориться только мирным сосуществованием своих различных мегаконфессиональных форм. Бог включил членов Церкви в общество, и Его воля о человеческом обществе не отменилась. Адам был призван отвечать за всю землю; российские христиане должны отвечать за исполнение Божьего наказа Адаму на территории России.

Вызовы современности состоят в том, что не может быть более моноцерковной страны. Не может быть и монорелигиозности. Церковь Христова находится в конкурентных отношениях с другими религиями и мировоззрениями. По этой причине базовые установки ее церковной парадигмы должны включать как объект весь российский народ (от атеиста и постмодерниста до шаманиста, буддиста, мусульманина, иудея). Церковь должна показывать, как человек, созданный по образу Божьему, исполняет волю Господа на земле, ту волю, которую неосознанно или осознанно исполняет все население России.

Исполнение воли Божьей в контакте с Богом всегда продуктивнее, чем силами только самой человеческой личности. Церковь должна, познавая Бога, показывать пример Божьего отношения к человеку (свободному делать добро и зло). Она в лице христиан должна показывать, что представляет собой не хищническое отношение человекобога к дарованной ему Богом реальности, а хозяйское, рачительное, заботливое отношение существа, которому Бог вверил ответственность за часть сотворенного Им мира.

Методы доминирования (государственного, мировоззренческого) изжили себя. Люди эпохи постмодернизма хотят признания за ними права выбирать свой собственный путь, а всякий иной - только по причине свободного убеждения, а не насилия. По этой причине необходимо сохранение и развитие всего, что работает в уже утвердившихся традициях, и создание нового ответа, основанного, прежде всего, на Откровении.

Обетованием Божьим благословение всех желающих исполнить волю Божью является Его поддержка («И вот какое дерзновение мы имеем к Нему, что, когда просим чего по воле Его, Он слушает нас. А когда мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили, - знаем и то, что получаем просимое от Него» - 1 Ин. 5:15).

Справедлив призыв Лозаннской конференции 1974 года – «Вся Церковь несет все Евангелие всему миру»5, - который может стать решением для современной российской Церкви.

1 В Геннадиевскую Библию вошли кирилло-мефодиевские переводы Пятикнижия, книги Царств, Иов, Софония, Аггей, Захария, Малахия, Притчи, Экклезиаст, Евангелия, Апостол, Судей, Иисуса Навина, Руфь и Псалтырь. Часть книг найти не удалось (Паралипоменон, книги Ездры, Маккавеев, Товит, Юдифь), и их перевел с латинской Вульгаты хорватский монах Вениамин.

2 Православная литургия содержит 98 цитат из Ветхого Завета и 114 из Нового Завета.

3 Розеншток-Хюсси О. Великие революции. Автобиография западного человека. ББИ св. апостола Андрея. М., 2002. С. 3.2

4 Догмат в православном богословии имеет специфическое значение.

5 Лозаннский манифест. Лозанна. 1974.

Александр Федичкин

Источник: Евангельская газета "Мирт"

Теги: Россия, православие, протестантизм, диалог
Назад в статьи