Приключения Библии в России: наше время
04.03.2013
Мы говорили в прошлый раз о том, что при большевиках Синодальный перевод стал таким же мучеником и исповедником, как и люди, его читавшие, — и уже никто не задумывался над его ошибками и непоследовательностями... Или задумывался? Я упоминал М.П. Кулакова, который при Сталине отсидел пять лет за религиозную проповедь (и следователь прямо в кабинете рвал и топтал его личный экземпляр Синодального перевода), а потом, в более вегетарианские времена, стал руководителем адвентистской церкви в СССР, сначала неформальным, а затем и вполне официальным. Но в начале девяностых он ушел с этого поста, чтобы целиком и полностью посвятить себя... подготовке нового перевода Библии на русский язык. Михаил Петрович умер в 2010-м. Новый Завет под его редакцией был опубликован за десять лет до того, а работа над Ветхим продолжается.
А всего за постсоветское время было издано пять полных переводов Библии на русский язык, число же переводов отдельных книг и Нового Завета неизвестно никому. Зачем все это?
С одной стороны, в России, пусть и с запозданием, происходит все то же самое, что и на Западе. На английском языке существует более двухсот полных переводов Библии, но продолжается работа над новыми. Конечно, нужно чем-то занять всех профессоров со всех библейских кафедр, но дело далеко не только в этом, и даже не в том, что наука не стоит на месте и значение многих отрывков постоянно уточняется, и не в том, что английских языков на самом деле много, и носители одного не всегда понимают носителей другого.
На месте не стоит не только наука, но и сам язык. Даже очень хорошо известные слова ветшают и меняют свои значения. В нашей речи, например, слово «жертва» утратило всякое религиозное значение, так называют пострадавших во время стихийных бедствий или войн. А ведь библейская жертва означает не разрушение, а созидание отношений между Богом и человеком. Как тогда поймет наш современник выражение «мирные жертвы» (оно встречается в Синодальном переводе)? Скорее всего, как указание на погибших мирных жителей. Но речь идет о праздничном жертвоприношении и радостном пире.
Или взять слово «искушение»: в Библии это нечто, способное сбить человека с верного пути, а в языке современной рекламы — что-то очень приятное и желанное. По сути, вместо отрицательного значения у слова появилось положительное. Такое происходит постоянно, уже в языке Пушкина «прелесть» (особо сильное искушение) стала синонимом красоты и изящества. Кстати, когда толкиновский Горлум в русском переводе называет кольцо «моя прелесть», обыгрываются оба значения этого слова. Но слышит ли эту игру зритель или читатель?
И новые переводы нередко ставят своей целью «освежить восприятие» библейского текста. Во многих языках мира слово «фарисей» давно стало означать «циник и лицемер», поэтому все евангельские обличения фарисеев выглядят банальными. Чтобы достичь желанного эффекта и показать всю остроту евангельских обличений, современные проповедники или даже переводчики иногда передают это слово как «духовный наставник, набожный человек».
Есть и более серьезная причина: ни один перевод не может выразить всех возможных тонкостей оригинала. Перевод можно сравнить с фотографией: мастерски выполненный снимок даст хорошее представление о натуре — но все-таки неполное. Можно снять тот же предмет или пейзаж при другой освещенности, другой оптикой, с другой точки — и новый снимок окажется совсем другим, хотя не обязательно он будет хуже или лучше первого.
И ведь не всем подходит одно и то же. Сегодня на том же английском множатся переводы, предназначенные для специфических аудиторий: молодежи, феминисток, малограмотных иммигрантов, которым надо все изложить на предельно упрощенном языке, и т.д. Но в то же время появляется все больше переводов, «снятых» с определенной точки: они могут передавать особенности поэтики оригинала или его конфессиональное прочтение, например.
Но была в этом процессе и наша, российская специфика. За годы советской власти у нас была создана великолепная школа литературного перевода — достаточно сказать, что наши лучшие поэты обычно зарабатывали переводами. И если Гёте и Шекспира переводил Пастернак, можно было не сомневаться, что русский текст не уступает оригиналу. Кроме того, литературные переводы библейских книг (а только они и могли пробить себе дорогу) видели в этом собрании книг явление мировой культуры в его цивилизационном и историческом контексте, а не религиозный текст для богослужения и воскресной школы.
В то же время получить сколь-нибудь серьезное богословское или библеистическое образование было просто невозможно. Практически все, кто обратился к библейским переводам в постсоветское время, — самоучки. Тот же самый М.П. Кулаков, работая в среднеазиатской глубинке на каких-то случайных должностях, изучал библейские языки дома, в свободное время. И если даже С.С. Аверинцев, кумир русской интеллигенции, получил отличное образование на кафедре классической филологии МГУ, то это образование касалось исключительно античной литературы. Все остальное, включая древнееврейский, ему приходилось добирать самостоятельно. Для нас, студенчества конца восьмидесятых, он открывал двери в мир раннехристианской культуры с ее библейским наследием, но в Вену он уехал преподавать русскую литературу — ведь профессоров византинистики и библеистики там хватало и без него. Мы тогда изо всех сил бросились догонять Запад, наверстывать упущенное — но там наши усилия мало кому были заметны и интересны. На Россию многие западные проповедники смотрели примерно как на Папуа — Новую Гвинею.
Итак, начало девяностых, советская власть растворилась, духовность в моде, книг не хватает... В Россию приезжают иностранцы с чемоданчиками долларов (не шучу), собранными западными христианами на помощь российским собратьям. Одна из самых неотложных задач — перевести Библию заново, чтобы всем все стало понятно.
И как же переводить? Часто можно услышать, что самый точный перевод — это дословный. Дескать, уточнять глубинный смысл можно до бесконечности, переводчик пусть придерживается формы оригинала. Но вот, например, как звучит в дословном переводе стих из книги Притчей (12:9): «Хорош пренебрегаемый и слуга для него от славящегося и недостаток хлеба». Это набор слов. Синодальный перевод куда яснее: «Лучше простой, но работающий на себя, нежели выдающий себя за знатного, но нуждающийся в хлебе», — но это уже интерпретация этого сложного места, причем не единственная возможная. Может, в первом полустишии речь идет о незнатном человеке с одним слугой?
Американский библеист Б. Мецгер однажды сказал: «Перевод — искусство правильно выбрать, что терять». Либо мы утрачиваем ясность, либо отказываемся от буквального следования оригиналу — это понятно. Существуют и другие развилки, как в сказке: налево пойдешь — коня потеряешь, а направо — голову. Например, насколько архаичным и торжественным (а следовательно, малопонятным и напыщенным) должен быть язык перевода? Или насколько однозначным (а значит, и произвольным) должен быть перевод многозначных или сложных для понимания мест?
Но тогда об этом думали мало. Самый простой и быстрый способ создать перевод — найти первых попавшихся людей, раздать им доллары из чемоданчика и попросить как можно скорее сделать работу. Примерно по этому пути пошли создатели так называемого «Современного перевода Библии», изданного в 1993 году «Всемирным переводческим центром» на серой бумаге без особых разъяснений: кто, как и зачем этот перевод сделал. Вот два стиха из 87-го псалма: «Друзья меня оставили, Ты меня страшилищем для всех них сделал, я в доме заточён, не выйти мне. От слез болят глаза. Господь, к Тебе взываю, и мои руки подняты к Тебе». Чувствуется размер, проскальзывают шекспировские интонации, но все же не Пастернак, совсем не он. Возникает стойкое ощущение, что переводили в основном с какого-то английского текста.
В другом случае так откровенно и сделали, причем из принципиальных соображений. Речь идет о выполненном свидетелями Иеговы «переводе Нового мира». Эта религиозная община некогда решила, что существующие переводы Библии плохо согласуются с их вероучением и надо подготовить свой собственный. Он и был сделан — сначала английская версия, а потом она была локализована на разных других языках. В 2001-м вышел вариант и на русском. Это перевод откровенно предвзятый, достаточно привести только один пример: в послании Колоссянам 1:16 о Христе говорится: «Им создано все», но в этом переводе мы читаем: «Посредством его сотворено все остальное» (то есть Христос оказывается тоже сотворенным). Как ни крути, а получилась натуральная ересь, если подходить с точки зрения традиционного христианства, — но для свидетелей Иеговы именно так и будет правильно.
Словом, эти два перевода брать в руки не стоит — но есть и другие. Самую большую, хотя и несколько скандальную известность, получили переводы «смысловые», призванные донести до читателя основной смысл текста. Прежде всего, это новозаветный перевод «Радостная весть», издаваемый Российским библейским обществом с 2001 года (единственной переводчицей была В.Н. Кузнецова, затем ее труд был отредактирован целой комиссией). Этот перевод сознательно отталкивается от синодальной традиции. Вот как звучит в нем начало 3-й главы от Матфея: «В те дни в Иудейской пустыне появляется Иоанн Креститель. Он возвещает: „Обратитесь к Богу! Ведь Царство Небес уже близко!“... Они признавались в грехах, а он омывал приходивших в реке Иордане» (3:1–6). С точки зрения Кузнецовой, в современном русском языке слова «проповедать», «каяться», «креститься», «исповедовать» (мы находим их в Синодальной Библии) обозначают только церковные обряды, поэтому следует найти иные слова, чтобы передать внутренний смысл этих действий: «возвещать», «обратиться к Богу», «омываться», «признаваться в грехах». Разорвать связь с традицией — значит передать смысл, так решила Кузнецова.
В ее переводе появилось немало резких выражений и даже грубых слов (брюхо, проститутка и т.д.). «Когда знакомишься с подобными текстами, по временам возникает ощущение, будто ты не Священное Писание читаешь, а присутствуешь при перебранке на кухне коммунальной квартиры», — так в 1998 году отозвался о переводах Кузнецовой иеромонах (ныне митрополит) Иларион Алфеев. Критику вызывает даже название перевода: действительно, по-русски было бы естественнее сказать если не «благая», то хотя бы «добрая весть». И вместе с тем нельзя не признать, что перевод звучит куда яснее и ярче Синодального, он действительно понятен.
Еще одна разновидность смысловых переводов — миссионерские переводы для мусульман. В их основе лежит та идея, что читателей-мусульман не надо сразу отпугивать книгой, которая выглядит как христианская. В 2003 году в «Издательстве Стамбул» вышла книга в зеленой обложке с золотыми восточными узорами под названием «Священное Писание. Смысловой перевод Таурата, Книги Пророков, Забура и Инджила». Как нетрудно убедиться, это Библия на русском языке, в которой арабизированы все имена (Иисус Христос, например, там зовется Иса Масих), а к тексту даны примечания миссионерского характера. Этот перевод предназначен для протестантской миссии среди мусульман Средней Азии. Вот как обращается к галатам апостол Павел в этом переводе: «Глупые галаты! Кто вас сглазил, вас, которым ясно было представлено значение жертвенной смерти Исы Масиха? Ответьте мне на один вопрос: вы получили Духа благодаря соблюдению законов Таурата или же по вере в Радостную Весть, которую вы услышали?»
Но не могли в России не появиться и другие переводы, которые соответствовали бы именно нашей традиции переводов литературных, призванных передавать не только смысл оригинала, но и его красоту и глубину, насколько это вообще возможно.
Только наши люди — они не только самоучки, они обычно еще и одиночки. Когда в 1997 году в Петербурге был издан сборник из четырех книг Нового Завета (от Марка, от Иоанна, Римлянам, Откровение), подготовленный, помимо С.С. Аверинцева, тремя другими переводчиками (они пожелали остаться инкогнито), то оказалось, что они основаны на разных базовых текстах — критическом и традиционном — и следуют разным переводческим принципам. В результате не получилось у них ни команды для полного перевода Нового Завета, ни четырех разных Новых Заветов.
Еще один полный перевод Библии, который стремится к литературности, был издан в 2009 году Международным библейским обществом. Для Нового Завета взяли один из «смысловых» переводов девяностых, «Слово Жизни», отредактировали его, избавив от радикальности, и добавили самостоятельный перевод Ветхого Завета. Работала над переводом группа людей, но имена их не указаны, а труд их практически неизвестен и нигде не распространяется. Как же все это по-русски...
Еще один переводческий проект — тот, что был начат М.П. Кулаковым, — осуществляется сейчас адвентистами в Заокском поселке Тульской области. В 2000 году вышло первое издание «Нового Завета в современном русском переводе», затем к нему добавился целый ряд ветхозаветных книг, а через несколько лет можно ожидать появления целой «Заокской Библии», — впрочем, и эти издания в книжных не найдешь. Перевод вполне консервативен (иной раз доходит до стилистической манерности), но при этом вполне ясен. Только в этом переводе из всех современных курсивом выделены слова, добавленные «для связности и ясности», как это делали в XIX веке. Вот как выглядит то самое обращение к галатам: «Неразумные галаты! Вам так ясно был представлен Иисус Христос, как если бы Его у вас на глазах распяли! Кто же смог заворожить вас? Я об одном хочу спросить вас: вы Духа благодаря исполнению Закона получили или по вашей вере в ту весть, что от нас услышали?»
Наконец, самый известный перевод наших дней — это перевод Российского библейского общества, увидевший свет в 2011 году. Его новозаветная часть — слегка отредактированная «Радостная весть», а вот ветхозаветная готовилась целым коллективом под руководством М.Г. Селезнева, причем по иным принципам — здесь переводчики ориентировались на передачу не только смысла, но и художественности, и это им в целом удалось. А дальше началась еще одна очень российская история... Создатели перевода не слишком-то хотели видеть его под одной обложкой с «Радостной вестью», имея в виду создание совершенно иного Нового Завета. В результате мощной аппаратной борьбы в РБО сменилась большая часть правления и его председатель, ушел со своего поста главный редактор Селезнев, но книга была издана под одной обложкой, как и настаивал исполнительный директор А.А. Руденко. Именно это издание сейчас широко продается и рекламируется.
Но швы между двумя частями по-прежнему заметны. Например, многих читателей кузнецовских переводов смущало слово «дурак». В новом издании это слово встречается в Новом Завете несколько раз: «Не принимайте меня за дурака! А если принимаете, то дайте мне еще побыть дураком и чуть-чуть побахвалиться!» (2 Коринфянам 11:16). Зато в Ветхом его нет ни разу: «Глупец не знает, невежда не понимает их» (Псалтирь 91:7); «Мудрый страшится и чурается зла, зато глупец буянит, ничего не боится» (Притчи 14:16).
Если говорить о западных примерах, то можно было бы ожидать еще одного направления работы — ревизии традиционного текста, то есть Синодального перевода, с целью исправить его ошибки и осовременить. Но этого так и не произошло. Единственная работа такого рода — перевод Нового Завета, выполненный за рубежом под редакцией епископа Кассиана Безобразова в 1953 году. Он был издан Британским библейским обществом только в 1970-м, стилистически он весьма близок к Синодальному, но выполнен с современных (на тот момент) критических изданий новозаветного текста.
На самом деле, за такую ревизию могла бы взяться та организация, которая и выпустила Синодальный перевод, — православная церковь. Она, однако, сейчас занимается совершенно другими вещами и не особенно интересуется, что там у нас происходит с текстом Священного Писания. Работа с ним — удел самоучек, одиночек, интеллигентов, которые в массе своей не хотят работать в команде, не умеют лоббировать свои интересы и отстаивать плоды своих трудов. Но зато умеют и хотят переводить любимый текст.
Да, это Россия.
Андрей Десницкий
Источник: russlife.ru
Назад в статьи
А всего за постсоветское время было издано пять полных переводов Библии на русский язык, число же переводов отдельных книг и Нового Завета неизвестно никому. Зачем все это?
С одной стороны, в России, пусть и с запозданием, происходит все то же самое, что и на Западе. На английском языке существует более двухсот полных переводов Библии, но продолжается работа над новыми. Конечно, нужно чем-то занять всех профессоров со всех библейских кафедр, но дело далеко не только в этом, и даже не в том, что наука не стоит на месте и значение многих отрывков постоянно уточняется, и не в том, что английских языков на самом деле много, и носители одного не всегда понимают носителей другого.
На месте не стоит не только наука, но и сам язык. Даже очень хорошо известные слова ветшают и меняют свои значения. В нашей речи, например, слово «жертва» утратило всякое религиозное значение, так называют пострадавших во время стихийных бедствий или войн. А ведь библейская жертва означает не разрушение, а созидание отношений между Богом и человеком. Как тогда поймет наш современник выражение «мирные жертвы» (оно встречается в Синодальном переводе)? Скорее всего, как указание на погибших мирных жителей. Но речь идет о праздничном жертвоприношении и радостном пире.
Или взять слово «искушение»: в Библии это нечто, способное сбить человека с верного пути, а в языке современной рекламы — что-то очень приятное и желанное. По сути, вместо отрицательного значения у слова появилось положительное. Такое происходит постоянно, уже в языке Пушкина «прелесть» (особо сильное искушение) стала синонимом красоты и изящества. Кстати, когда толкиновский Горлум в русском переводе называет кольцо «моя прелесть», обыгрываются оба значения этого слова. Но слышит ли эту игру зритель или читатель?
И новые переводы нередко ставят своей целью «освежить восприятие» библейского текста. Во многих языках мира слово «фарисей» давно стало означать «циник и лицемер», поэтому все евангельские обличения фарисеев выглядят банальными. Чтобы достичь желанного эффекта и показать всю остроту евангельских обличений, современные проповедники или даже переводчики иногда передают это слово как «духовный наставник, набожный человек».
Есть и более серьезная причина: ни один перевод не может выразить всех возможных тонкостей оригинала. Перевод можно сравнить с фотографией: мастерски выполненный снимок даст хорошее представление о натуре — но все-таки неполное. Можно снять тот же предмет или пейзаж при другой освещенности, другой оптикой, с другой точки — и новый снимок окажется совсем другим, хотя не обязательно он будет хуже или лучше первого.
И ведь не всем подходит одно и то же. Сегодня на том же английском множатся переводы, предназначенные для специфических аудиторий: молодежи, феминисток, малограмотных иммигрантов, которым надо все изложить на предельно упрощенном языке, и т.д. Но в то же время появляется все больше переводов, «снятых» с определенной точки: они могут передавать особенности поэтики оригинала или его конфессиональное прочтение, например.
Но была в этом процессе и наша, российская специфика. За годы советской власти у нас была создана великолепная школа литературного перевода — достаточно сказать, что наши лучшие поэты обычно зарабатывали переводами. И если Гёте и Шекспира переводил Пастернак, можно было не сомневаться, что русский текст не уступает оригиналу. Кроме того, литературные переводы библейских книг (а только они и могли пробить себе дорогу) видели в этом собрании книг явление мировой культуры в его цивилизационном и историческом контексте, а не религиозный текст для богослужения и воскресной школы.
В то же время получить сколь-нибудь серьезное богословское или библеистическое образование было просто невозможно. Практически все, кто обратился к библейским переводам в постсоветское время, — самоучки. Тот же самый М.П. Кулаков, работая в среднеазиатской глубинке на каких-то случайных должностях, изучал библейские языки дома, в свободное время. И если даже С.С. Аверинцев, кумир русской интеллигенции, получил отличное образование на кафедре классической филологии МГУ, то это образование касалось исключительно античной литературы. Все остальное, включая древнееврейский, ему приходилось добирать самостоятельно. Для нас, студенчества конца восьмидесятых, он открывал двери в мир раннехристианской культуры с ее библейским наследием, но в Вену он уехал преподавать русскую литературу — ведь профессоров византинистики и библеистики там хватало и без него. Мы тогда изо всех сил бросились догонять Запад, наверстывать упущенное — но там наши усилия мало кому были заметны и интересны. На Россию многие западные проповедники смотрели примерно как на Папуа — Новую Гвинею.
Итак, начало девяностых, советская власть растворилась, духовность в моде, книг не хватает... В Россию приезжают иностранцы с чемоданчиками долларов (не шучу), собранными западными христианами на помощь российским собратьям. Одна из самых неотложных задач — перевести Библию заново, чтобы всем все стало понятно.
И как же переводить? Часто можно услышать, что самый точный перевод — это дословный. Дескать, уточнять глубинный смысл можно до бесконечности, переводчик пусть придерживается формы оригинала. Но вот, например, как звучит в дословном переводе стих из книги Притчей (12:9): «Хорош пренебрегаемый и слуга для него от славящегося и недостаток хлеба». Это набор слов. Синодальный перевод куда яснее: «Лучше простой, но работающий на себя, нежели выдающий себя за знатного, но нуждающийся в хлебе», — но это уже интерпретация этого сложного места, причем не единственная возможная. Может, в первом полустишии речь идет о незнатном человеке с одним слугой?
Американский библеист Б. Мецгер однажды сказал: «Перевод — искусство правильно выбрать, что терять». Либо мы утрачиваем ясность, либо отказываемся от буквального следования оригиналу — это понятно. Существуют и другие развилки, как в сказке: налево пойдешь — коня потеряешь, а направо — голову. Например, насколько архаичным и торжественным (а следовательно, малопонятным и напыщенным) должен быть язык перевода? Или насколько однозначным (а значит, и произвольным) должен быть перевод многозначных или сложных для понимания мест?
Но тогда об этом думали мало. Самый простой и быстрый способ создать перевод — найти первых попавшихся людей, раздать им доллары из чемоданчика и попросить как можно скорее сделать работу. Примерно по этому пути пошли создатели так называемого «Современного перевода Библии», изданного в 1993 году «Всемирным переводческим центром» на серой бумаге без особых разъяснений: кто, как и зачем этот перевод сделал. Вот два стиха из 87-го псалма: «Друзья меня оставили, Ты меня страшилищем для всех них сделал, я в доме заточён, не выйти мне. От слез болят глаза. Господь, к Тебе взываю, и мои руки подняты к Тебе». Чувствуется размер, проскальзывают шекспировские интонации, но все же не Пастернак, совсем не он. Возникает стойкое ощущение, что переводили в основном с какого-то английского текста.
В другом случае так откровенно и сделали, причем из принципиальных соображений. Речь идет о выполненном свидетелями Иеговы «переводе Нового мира». Эта религиозная община некогда решила, что существующие переводы Библии плохо согласуются с их вероучением и надо подготовить свой собственный. Он и был сделан — сначала английская версия, а потом она была локализована на разных других языках. В 2001-м вышел вариант и на русском. Это перевод откровенно предвзятый, достаточно привести только один пример: в послании Колоссянам 1:16 о Христе говорится: «Им создано все», но в этом переводе мы читаем: «Посредством его сотворено все остальное» (то есть Христос оказывается тоже сотворенным). Как ни крути, а получилась натуральная ересь, если подходить с точки зрения традиционного христианства, — но для свидетелей Иеговы именно так и будет правильно.
Словом, эти два перевода брать в руки не стоит — но есть и другие. Самую большую, хотя и несколько скандальную известность, получили переводы «смысловые», призванные донести до читателя основной смысл текста. Прежде всего, это новозаветный перевод «Радостная весть», издаваемый Российским библейским обществом с 2001 года (единственной переводчицей была В.Н. Кузнецова, затем ее труд был отредактирован целой комиссией). Этот перевод сознательно отталкивается от синодальной традиции. Вот как звучит в нем начало 3-й главы от Матфея: «В те дни в Иудейской пустыне появляется Иоанн Креститель. Он возвещает: „Обратитесь к Богу! Ведь Царство Небес уже близко!“... Они признавались в грехах, а он омывал приходивших в реке Иордане» (3:1–6). С точки зрения Кузнецовой, в современном русском языке слова «проповедать», «каяться», «креститься», «исповедовать» (мы находим их в Синодальной Библии) обозначают только церковные обряды, поэтому следует найти иные слова, чтобы передать внутренний смысл этих действий: «возвещать», «обратиться к Богу», «омываться», «признаваться в грехах». Разорвать связь с традицией — значит передать смысл, так решила Кузнецова.
В ее переводе появилось немало резких выражений и даже грубых слов (брюхо, проститутка и т.д.). «Когда знакомишься с подобными текстами, по временам возникает ощущение, будто ты не Священное Писание читаешь, а присутствуешь при перебранке на кухне коммунальной квартиры», — так в 1998 году отозвался о переводах Кузнецовой иеромонах (ныне митрополит) Иларион Алфеев. Критику вызывает даже название перевода: действительно, по-русски было бы естественнее сказать если не «благая», то хотя бы «добрая весть». И вместе с тем нельзя не признать, что перевод звучит куда яснее и ярче Синодального, он действительно понятен.
Еще одна разновидность смысловых переводов — миссионерские переводы для мусульман. В их основе лежит та идея, что читателей-мусульман не надо сразу отпугивать книгой, которая выглядит как христианская. В 2003 году в «Издательстве Стамбул» вышла книга в зеленой обложке с золотыми восточными узорами под названием «Священное Писание. Смысловой перевод Таурата, Книги Пророков, Забура и Инджила». Как нетрудно убедиться, это Библия на русском языке, в которой арабизированы все имена (Иисус Христос, например, там зовется Иса Масих), а к тексту даны примечания миссионерского характера. Этот перевод предназначен для протестантской миссии среди мусульман Средней Азии. Вот как обращается к галатам апостол Павел в этом переводе: «Глупые галаты! Кто вас сглазил, вас, которым ясно было представлено значение жертвенной смерти Исы Масиха? Ответьте мне на один вопрос: вы получили Духа благодаря соблюдению законов Таурата или же по вере в Радостную Весть, которую вы услышали?»
Но не могли в России не появиться и другие переводы, которые соответствовали бы именно нашей традиции переводов литературных, призванных передавать не только смысл оригинала, но и его красоту и глубину, насколько это вообще возможно.
Только наши люди — они не только самоучки, они обычно еще и одиночки. Когда в 1997 году в Петербурге был издан сборник из четырех книг Нового Завета (от Марка, от Иоанна, Римлянам, Откровение), подготовленный, помимо С.С. Аверинцева, тремя другими переводчиками (они пожелали остаться инкогнито), то оказалось, что они основаны на разных базовых текстах — критическом и традиционном — и следуют разным переводческим принципам. В результате не получилось у них ни команды для полного перевода Нового Завета, ни четырех разных Новых Заветов.
Еще один полный перевод Библии, который стремится к литературности, был издан в 2009 году Международным библейским обществом. Для Нового Завета взяли один из «смысловых» переводов девяностых, «Слово Жизни», отредактировали его, избавив от радикальности, и добавили самостоятельный перевод Ветхого Завета. Работала над переводом группа людей, но имена их не указаны, а труд их практически неизвестен и нигде не распространяется. Как же все это по-русски...
Еще один переводческий проект — тот, что был начат М.П. Кулаковым, — осуществляется сейчас адвентистами в Заокском поселке Тульской области. В 2000 году вышло первое издание «Нового Завета в современном русском переводе», затем к нему добавился целый ряд ветхозаветных книг, а через несколько лет можно ожидать появления целой «Заокской Библии», — впрочем, и эти издания в книжных не найдешь. Перевод вполне консервативен (иной раз доходит до стилистической манерности), но при этом вполне ясен. Только в этом переводе из всех современных курсивом выделены слова, добавленные «для связности и ясности», как это делали в XIX веке. Вот как выглядит то самое обращение к галатам: «Неразумные галаты! Вам так ясно был представлен Иисус Христос, как если бы Его у вас на глазах распяли! Кто же смог заворожить вас? Я об одном хочу спросить вас: вы Духа благодаря исполнению Закона получили или по вашей вере в ту весть, что от нас услышали?»
Наконец, самый известный перевод наших дней — это перевод Российского библейского общества, увидевший свет в 2011 году. Его новозаветная часть — слегка отредактированная «Радостная весть», а вот ветхозаветная готовилась целым коллективом под руководством М.Г. Селезнева, причем по иным принципам — здесь переводчики ориентировались на передачу не только смысла, но и художественности, и это им в целом удалось. А дальше началась еще одна очень российская история... Создатели перевода не слишком-то хотели видеть его под одной обложкой с «Радостной вестью», имея в виду создание совершенно иного Нового Завета. В результате мощной аппаратной борьбы в РБО сменилась большая часть правления и его председатель, ушел со своего поста главный редактор Селезнев, но книга была издана под одной обложкой, как и настаивал исполнительный директор А.А. Руденко. Именно это издание сейчас широко продается и рекламируется.
Но швы между двумя частями по-прежнему заметны. Например, многих читателей кузнецовских переводов смущало слово «дурак». В новом издании это слово встречается в Новом Завете несколько раз: «Не принимайте меня за дурака! А если принимаете, то дайте мне еще побыть дураком и чуть-чуть побахвалиться!» (2 Коринфянам 11:16). Зато в Ветхом его нет ни разу: «Глупец не знает, невежда не понимает их» (Псалтирь 91:7); «Мудрый страшится и чурается зла, зато глупец буянит, ничего не боится» (Притчи 14:16).
Если говорить о западных примерах, то можно было бы ожидать еще одного направления работы — ревизии традиционного текста, то есть Синодального перевода, с целью исправить его ошибки и осовременить. Но этого так и не произошло. Единственная работа такого рода — перевод Нового Завета, выполненный за рубежом под редакцией епископа Кассиана Безобразова в 1953 году. Он был издан Британским библейским обществом только в 1970-м, стилистически он весьма близок к Синодальному, но выполнен с современных (на тот момент) критических изданий новозаветного текста.
На самом деле, за такую ревизию могла бы взяться та организация, которая и выпустила Синодальный перевод, — православная церковь. Она, однако, сейчас занимается совершенно другими вещами и не особенно интересуется, что там у нас происходит с текстом Священного Писания. Работа с ним — удел самоучек, одиночек, интеллигентов, которые в массе своей не хотят работать в команде, не умеют лоббировать свои интересы и отстаивать плоды своих трудов. Но зато умеют и хотят переводить любимый текст.
Да, это Россия.
Андрей Десницкий
Источник: russlife.ru